В феврале 2019 года состоялся областной конкурс творческих работ учащихся образовательных организаций Кировской области. В номинации «Вечная память воинам-интернационалистам» принял участие наш гимназист Лапихин Егор. Его работа, эссе «Разговор, которого не было», стала лауреатом конкурса. Дед Егора, Харин Сергей Рафаилович, был участником афганской войны и геройски погиб, выполняя свой интернациональный долг. Егор никогда не видел своего деда, он родился спустя двадцать лет после его гибели, но этот разговор всё-равно состоялся.

Аботурова Н.В. (фото автора)

Эссе «Разговор, которого не было»

Я держу в руках медаль «30 лет вывода 40 армии из Афганистана». Её должен был получить в феврале этого года мой дед – Харин Сергей Рафаилович. А получил я, Лапихин Егор, его внук, потому что 4 июня 1985 года, 33 года назад, мой дед погиб в бою под Джелалабадом. Ему только исполнился двадцать один год…

Я видел его фотографии и иногда пытался представить, каким человеком был мой дед. Красивым, высоким, под два метра ростом, статным. По характеру - добрым, отзывчивым, заботливым, любящим свою семью, мудрым, повидавшим в своей жизни многое. Думаю, если бы он не погиб, то со мной рядом был бы человек, от которого я мог получить совет в любой жизненной ситуации. Мне кажется, что между нами обязательно были бы доверительные, дружеские отношения, дед понимал бы меня и в любой ситуации был бы на моей стороне. Может быть, мы даже вместе играли бы в компьютерные игры, и он гордился, что я учусь в заочной математической школе. Он стал бы для меня отличным примером для подражания. Я уверен: все было бы именно так. Было бы, если бы не война…

Моя прабабушка, мама деда, рассказывала мне о том, что в Афганистан он попросился сам. Его могли не отправить туда из учебной части, ведь он был уже женат, а в октябре 1984 года у него родилась дочь, моя мама. И хотя родственники отправили ему телеграммы-поздравления с рождением дочки, эти телеграммы ему не передали, и об этом важном событии в его жизни он узнал из писем родных, уже находясь  в Афгане.

Мне всегда хотелось поговорить с дедом, о многом расспросить. В том числе, конечно, и о войне. Но я понимал невозможность этого. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, мне дали письма деда. И тогда я почувствовал: вот она, возможность поговорить, задать вопросы, которые я никогда ему уже не задам, и, возможно, получить на них ответы.

Мне трудно передать, что происходило в моей душе в те моменты, когда я держал в руках и читал эти бережно сохранённые письма с войны. Читаю: «До сих пор не знаю, какого числа родила Лариса, сколько вес был у Катюшки, большая ли она. Мама, конечно, плохо получилось, что я не увидел дочку, но ничего, увижу, уже когда будет большая, через 1,5 года». На письме дата - 4 ноября 1984. Мне очень жаль, что дедушке так и не удалось увидеть свою дочь. А моя мама никогда не видела своего отца живым. Он был известен ей только по фотографиям и рассказам близких. Она всегда знала, что имя придумал ей отец, он очень хотел, чтобы дочь назвали Катей. И снова читаю: «Вчера получил от Ларисы письмо с фотографией дочки, прямо как ребёнок обрадовался, даже не знаю, наверно, первый раз за 7 месяцев такое хорошее настроение было». Мне трудно понять, как может человек больше чем за полгода впервые испытать настоящую радость. Думаю, что это больше, чем радость. Это счастье, у которого есть конкретная дата - 15 ноября 1984.

Опять в моих руках письмо, и я снова могу представить, что чувствовал мой дед на Афганской войне: «Иногда сердечко покалывает из-за тоски по близким, по дому». Понимаю, как ему было тяжело не видеть родных, как он скучал по ним и верил, что когда-нибудь обязательно вернётся домой. Это письмо было написано 9 декабря 1984. А в новогоднюю ночь, когда у офицеров был праздник, у солдат – будни. Дед был в карауле. Солдатам выдали сухое печенье и сок – далеко не праздничная еда. Мне даже стало обидно за них, простых солдат.

А вот ещё один рассказ в письме о солдатских буднях: «Сегодня ходили на огород к здешнему миллионеру, убирали кукурузу. После работы поели арбузы и помидоры. Мама, здесь у него лук растёт на семена, так перья с мой рост почти». Читая эти строки, я даже улыбнулся. Про то, что бываю такие перья у лука, я не знал. А ещё интересным показалось, что солдаты ходили в огород к афганцу. Я читал в книгах и видел в фильмах, что днем некоторые жители Афганистана, которые не были душманами, даже дети, могли проявлять дружелюбие к нашим солдатам, а ночью брали в руки оружие и становились врагами.

О том, что мой дед находится на настоящей войне, о боевых действиях, ранениях, погибших товарищах в письмах почти ничего нет. И это понятно. О многом писать запрещалось. Да и далеко от Афганистана большинство людей мало что знало про эту войну, тем более о большом количестве раненых и убитых. Но удивительно, что в одном из писем появляется такая правды: «Мама, ты просишь написать побольше про службу, но мне ничего писать нельзя, но я попробую написать немного, только ты не расстраивайся, ведь я думаю, ты догадываешься, какая здесь служба. Мама, здесь идёт война по масштабам такая же, как в 1941, только операции проходят в горах, и через некоторое время возвращаемся в полк. Может, не надо было мне это писать. Мама, расстраиваться не надо, лучше почаще молись за меня, и всё будет в порядке». Я понимаю, что даже самым близким людям нельзя было всего написать, даже матери. Но с кем ещё поделиться, кто ещё может понять, как страшно на этой войне, если не мать? Поэтому дед, наверно, и не удержался, хотя в каждом письме обращался к матери: «Береги себя».

А вот ещё письмо из Кабула, это уже 1985 год: «У нас уже начались отправки дембелей. Нам во взвод дали 4 молодых, понемногу привыкают. Вот уже и пошли мои деньки на убыль, побыстрей бы уже этот год прошёл». Сколько в этих строчках радости и нетерпения! Радость за сослуживцев, что они наконец-то уедут домой, и понимание того, что служить осталось недолго.

В одном из писем читаю: «В горах уже тюльпаны распустились, в кишлаках цветут яблони. Такая красота, что порой забываешь, где служишь. Перед боевыми к нам приезжал Иосиф Кобзон, был концерт, мне понравилось». Удивительно, что в тяжелых условиях войны дед чувствовал  красоту природы и мог порадоваться услышанным песням. Слово «перед боевым»  я сначала не заметил. А потом понял, что это такое. Это значит, перед боевой операцией. Солдаты слушают песни и не знают, чем закончится для них будущий бой. А 9 мая «с утра град, потом дождь. Все промокли, и всё-таки до 12 часов играли на гитаре. Нам её на броне привезли». Знаю, что до службы в армии дед сам научился играть на гитаре, очень хорошо пел. Поэтому понимаю, как дорога была солдатам кем-то привезённая гитара и как выручала она их в тяжёлых солдатских буднях.

Одно из писем запомнилось мне особенно. В нём дед рассказывает о том, как в одной из первых его операций в горах он отчаялся, понял, что больше нет сил идти. Ведь на плечах был автомат, всё солдатское снаряжение: боеприпасы, вода, да еще и рация. Дед писал своей сестре: «Помню, как это произошло. Просто сел и сказал старшине: «Всё. Никуда не пойду. Пусть меня убивают. Больше не могу. Тогда старшина, он тоже из Слободского, чуть ли не пинками, за шкирку поднял меня с места, взвалил на себя всё моё снаряжение и погнал меня вперёд…Он меня спас. Никогда этого не забуду. Сейчас, когда приходят новобранцы, тоже взваливаю на себя их вещи и заставляю пацанов идти…» Представлял эту картинку, как кино. Прямо будто видел всё это и слышал. Понимаю, как важна на войне взаимовыручка, взаимопомощь, дружба. Без неё никак!

«Я часто думаю сейчас, сколько в моей жизни на гражданке было неправильного...Война о многом заставляет задуматься. Когда вернусь, буду жить совсем по-другому, воспитывать дочь и никогда не огорчать маму, » -  это  слова моего деда из письма его сестре. Часто слышал, что война меняет взгляды людей на жизнь. И письмо это подтверждает.

И вот, наконец, письмо, написанное 20 мая 1985 года. «Через 4 дня у меня день рождения, а даже не чувствуется». В этих строчках я ощущаю настроение деда и понимаю, как ему было тяжело. Это было его последнее письмо домой. Он писал о предстоящей военной операции под Джелалабадом, но тогда никто и подумать не мог, что через 2 недели его не будет…

 Я держу в руках медаль, которую должен был получить мой дед. Мне вручили ее вместе с воинами-интернационалистами, которые вернулись домой живыми. Я смотрел на них и представлял, каким бы мог быть сегодня мой дед. Ему было бы сейчас 54 года. Я думал о том, что будь он живой, мы могли бы вместе подняться на сцену за медалью. Многие чувства переполняли меня в этот момент, но больше всех - гордость. Гордость за то, что я являюсь внуком своего деда и что именно я удостоился чести получить эту медали. Она займёт почётное место в нашем доме вместе с Орденом Красной Звезды, всякий раз будет напоминать о том, кем был мой дед.

У меня никогда уже не будет возможности поговорить с дедом. А читая письма с войны, я будто бы побеседовал с ним и, конечно же, на какие-то свои вопросы, которые никогда не задам ему лично, получил ответ. И ещё… Мне кажется, что эти строчки дед обращал и лично ко мне: «Понимаешь, здесь я понял, что такое жизнь и как нужно беречь её, чтоб прожить подольше. Когда пуля пролетает рядом, она может в любой момент забрать у тебя эту жизнь…» Понимаю, дед. Мне кажется, я тебя понимаю. Прочитав твои письма, я тоже кое-что понял в своей ещё детской жизни. Спасибо тебе за науку, дед!